Чернобыльский дневник

Этот рассказ написан для представления на Всероссийский конкурс "Звезда Чернобыля" в ноябре 2010 года

Готовили мы его вместе с папой. Стихи в конце - тоже его.

Вступление

Меня очень заинтересовала тема аварии на Чернобыльской АЭС. Из рассказов учителей и из материалов, прочитанных в Интернете, я узнал, что это событие стало большой трагедией для всей страны. Тем более страшной, что тогда и страна у нас была гораздо больше.

Из-за этой аварии многие люди потеряли свои дома, а также родных и близких. Тех, кого они любили – и кого им будет не хватать всю дальнейшую жизнь.

Я еще не взрослый человек, поэтому мне сложно поставить себя на место тех, кто непосредственно принимал участие в ликвидации последствий аварии. На мой взгляд, было бы также неправильно при подготовке сочинения на эту тему просто пересказывать статьи или книги, написанные после этой трагедии.

Поэтому я решил представить, что бы я сам чувствовал, если бы оказался на месте своего сверстника, пережившего аварию на ЧАЭС в качестве ее очевидца. Так родился этот дневник – который вполне мог бы быть написан моим ровесником, мальчиком, у которого авария отняла самое дорогое, разрушила его мечты и надежды…

ДНЕВНИК УЧЕНИКА 6 Б КЛАССА СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ №1 г. ПРИПЯТЬ

Алексея М.

…24 апреля, четверг

Сегодня узнал радостную новость: наконец-то папа смог взять отпуск не осенью или зимой, а в мае! Мама специально мне это заранее не говорила, пока все не подтвердилось окончательно. Так что на следующей неделе мы все едем к дедушке и бабушке в Киев. Папа сказал, что если я в последний момент не наполучаю троек, то он попробует договориться, чтобы меня отпустили на три дня из школы между праздниками – потом наверстаю.

Но вроде возражений быть не должно, хотя придется быть повнимательнее оставшиеся несколько дней…

25 апреля, пятница

День прошел без происшествий. Получил пятерки по русскому и географии. По русскому заслужил, по географии просто часто поднимал руку, и МарьСанна отметила, так сказать, мою активность. Тоже неплохо.

По улице шел, видел, как подрались сразу три кошки. Две набросились на одну и загнали ее на дерево. Не знаю, что они там не поделили…

26 апреля 1986 года, суббота

Я ненавижу папину работу! Он же обещал, что с сегодняшнего дня у него начнется настоящий отпуск! Мы с мамой так долго ждали этого дня, когда можно будет, наконец, нормально собраться всей семьей – и вот на тебе…

Ночью папе позвонили со службы. Я уже спал, поскольку мне с утра нужно было еще идти в школу, а папа с мамой засиделись на кухне. Мама говорит, что до отъезда осталось всего несколько дней, а ничего еще не собрано. А папа считает, что и собирать особо нечего – хватит одного чемодана с мамиными платьями…

В общем, позвонили часа в два ночи. Я слышал, как папа разговаривал по телефону, а потом собрался и ушел. У него так часто бывает, и обычно он через несколько часов возвращается. Мама с утра была сердитая: говорит, если у человека отпуск, то можно один раз пожар потушить и без его участия.

Как она поняла из разговора папы с дежурным, что-то там загорелось то ли на самой станции, то ли возле нее – кажется, трансформаторная будка. И зачем было папе туда ехать?..

А так день вполне обычный. Погода сегодня отличная, народ гуляет вовсю. Парк весь забит молодыми мамами с колясками, сирень цветет… Такое впечатление, что уже лето наступило. Ребята из «А»-класса собирались сегодня идти после уроков к станции купаться – там большой пруд, куда горячую воду сливают от турбин, поэтому все время тепло.

Вообще учиться неохота. Уже все о первомайских праздниках думают. Хорошо бы все-таки получилось поехать в Киев, к бабушке с дедушкой – я там был в последний раз совсем маленьким, еще до школы…

Тот же день, вечер

Папа пока так и не вернулся. Мама звонила ему в пожарную часть, но там ничего не говорят. Сказали, ваш муж на выезде – и все. А потом вообще перестали отвечать.

Во дворе говорят, что на станции серьезное возгорание было ночью, вроде кто-то из дежурной смены даже пострадал. Надеюсь, среди них нет родителей моих друзей. Например, у Маринки там и отец, и мать работают, да и муж нашей математички тоже…

Но вроде, если судить по разговорам, потушили. Все считают, что ничего особенного – если бы что-то такое произошло, наверное, всем бы сразу сообщили. Хотя по Припяти постоянно машины пожарные едут в сторону станции, даже из соседних районов. Хотя это понятно – станция-то огромная, там вообще заблудиться можно, так что несколькими машинами не обойтись.

Кто-то рассказывал, что вокруг станции все дороги заливают какой-то то ли пеной, то ли еще какой белой гадостью. Мол, там много сажи после пожара, поэтому специально ее смывают, чтобы не разносили по округе.

Мы с ребятами хотели на крышу забраться и посмотреть, не видно ли зарева. Но ничего особенного не разглядели – только трубы торчат вдалеке, да еще два раза вертолет пролетел военный. Но они тут часто летают, так что ничего особенного. Потом нас Анна Николавна из 42-й квартиры заметила и прогнала – сказала, все родителям доложит, чтобы мы не лазили куда не просят. Вредная она тетка!

А еще в городе полно милиции. Возле Дворца культуры стоят, возле Горсовета, на автобусной станции. Наверное, перед 1 Мая у них тренировка или что-то вроде учений. Правда, непонятно, в чем смысл – они просто в машинах сидят, и все.

Хорошо бы папа поскорей пришел…

27 апреля 1986 года, воскресенье

Пишу коротко – более подробно постараюсь все описать, когда будет время. День сегодня начался еще с ночи. Под утро появился папа, весь вымотанный, грязный, пахнущий какой-то химией. Успел только что-то съесть, помыться и часа полтора поспать. Попросил у мамы несколько таблеток от головной боли – говорит, уже сутки на ногах, голова раскалывается. А потом снова умчался.

Я проснулся, когда мама с ним в коридоре разговаривала. По его словам, на станции все серьезнее и хуже, чем можно было предположить. Был не только пожар, но и взрыв на 4 –м блоке, погибли несколько работников АЭС. Пожар потушили, но папа сказал, что теперь нам, возможно, придется уехать в Киев даже раньше, чем планировали. Подразделение пожарной охраны, где он служит, свою задачу выполнило (это он так выразился), поэтому там теперь работа в основном для ремонтников и строителей. Мама спросила у него насчет радиации. Он сказал, что ничего серьезного, хотя «выброс есть», но небольшой. Поэтому нам и надо уехать – «на всякий пожарный случай». Он еще пошутил – мол, хорошо, не надо будет время тратить на сборы… Сказал, что постарается освободиться пораньше.

А часов в 9 утра начали передавать сообщения об эвакуации. По радио объявляли и еще машины ездили с громкоговорителями, милиционеры пошли по квартирам. Приказали срочно собрать документы и ценные вещи, которые можно унести с собой, продукты на 2-3 дня, воду в термосах или бутылках. К двум часам дня всем необходимо быть в готовности по домам, написать списки жильцов по домам и подъездам. Прибудут автобусы и всех заберут. А еще можно прийти на площадь перед горсоветом и на автостанцию – оттуда организуют транспорт в Полесское, что в Иванковском районе.

Там то ли развернули палаточный лагерь, то ли всех нас в местных школах разместят. Хотя как мы там поместимся?..

Мама заплакала, а я вышел во двор, чтобы ее не смущать. Увидел ребят из нашего класса и из параллельного. Настроение в целом у всех нормальное – даже интересно, прямо как в кино про войну. Жалко только, что в выходные. Ребята говорят, что это на пару дней, не больше – пока все не отмоют от радиации, так что придется еще поучиться перед праздниками…

Ладно, пора собираться. Мама вроде успокоилась. Она тоже считает, что это ненадолго. Да и папа обещал прийти к самому отъезду. Надеюсь, поедем все же вместе…

28 апреля, понедельник.

За два дня первый раз удалось найти время для дневника. Произошло очень много всего. Вообще эвакуация была не таким уж веселым приключением, как мы с ребятами сначала думали. Во дворах собралась толпа народу, все с сумками, чемоданами, рюкзаками. Автобусов в город понаехало видимо-невидимо, в основном из соседних областей. Все улицы были заставлены…

Хотя я видел, что многие старались уйти еще до того, как подъедут автобусы. У кого были машины – те сами уезжали и забирали, кого могли. А некоторые пешком шли. Прямо по шоссе с детскими колясками топали, в коляске ребенок, за плечами рюкзак…

Сказали, что будут вывозить в первую очередь семьи с детьми, велели собираться по улицам и по домам – кто где живет, и ждать своей очереди. Сначала была жуткая неразбериха, но позже вроде все наладилось.

Мы ждали часа два или три на улице, я только пару раз поднимался домой попить. Потом сказали, что из водопровода пить уже нельзя, только то, что с собой налили в термос. Мама сказала, что надо потерпеть – неизвестно, как будет дальше с водой и сколько еще придется ждать.

Автобусы в наш двор пришли часа в четыре. Все стали толкаться, но в итоге разместились. Водитель ругался, говорит, меньше надо с собой барахла тащить, и так автобус перегружен.

Папа так и не появился. Кто-то сказал, что пожарные, милиция, врачи – все мобилизованы и что вряд ли освободятся в течение ближайших нескольких дней.

Выезжали из города целой колонной, в два ряда автобусы шли – по своей стороне и по встречной. У всех фары горят, впереди милиция с сиреной и с мигалкой, сзади тоже. Ехали медленно. Навстречу иногда «скорые», пожарные машины, поливалки (которые улицы моют), несколько раз колонны военных грузовиков с солдатами проезжали и с техникой. Иногда мы их пропускали, но чаще они нас.

В автобусе духота, однако окна водитель сказал не открывать. Некоторым стало плохо, но останавливаться тоже не разрешили. Так несколько часов и ехали. Сначала говорили, что вывезут нас всех неподалеку – километров за сорок, поэтому особо никто не переживал. Но потом оказалось, придется ехать дальше. Куда – не сказали. Но, скорее всего, помогут доехать туда, где есть возможность поселиться у родных или знакомых. Мама хочет в Киев, к бабушке с дедушкой.

Вечером остановились на дороге, солдаты стали чем-то автобус поливать, только потом пропустили.

Еще говорят, что на станции сильная радиация и что все, кто там был, облучились.

Мама опять плакала. Про папу пока ничего не известно…

29 апреля, вторник

Приехали в Киев. Нас набралось на несколько автобусов. Приходили врачи, спрашивали всех про самочувствие. Велели сразу обращаться в больницу, если почувствуем тошноту или если голова будет долго болеть. У меня болела немного, но это, скорее всего, от жары и усталости.

Еще тыкали во всех какими-то приборами, но ничего не объяснили. Автобус весь помыли после нас специальным раствором. Приходил какой-то дядька, разговаривал с нами – сказал, чтобы мы, по возможности, никому подробностей не рассказывали и что скоро все наладится, а мы вернемся домой. Мама его спросила, что с теми, кто остался на аварии – он ответил, что нам все сообщат.

Мы сразу к бабушке с дедом поехали. Они ничего не знали о том, что случилось на станции и сначала обрадовались. А потом про папу узнали и расстроились.

Мама сказала, что через день-два должно быть все известно и что наверняка с ним ничего страшного не произошло, поскольку пожар почти сразу потушили.

Я, когда спать ложился, загадал: если завтра раньше всех проснусь, то с папой все будет хорошо. Почти до утра так и не заснул, проворочался, пока бабушка уже не встала.

Но, наверное, это тоже считается?

2 мая, пятница.

Вчера ходили в центр города. По Крещатику шла демонстрация. Все с цветами, лозунгами, с детьми. Погода отличная. Даже не верится, что с нами такое приключение было.

О папе новостей пока нет. Мама ходила узнавать куда-то, где можно было получить информацию о других эвакуированных и о родственниках. Говорит, там много непонятного, многие люди ничего узнать не могут, особенно если их родные в милиции служили или на самой станции работали. Но она слышала, что на АЭС отправили много солдат – даже из самого Киева какие-то части туда послали. А еще говорят, что будут отселять людей не только из Припяти и Чернобыля, но и из многих сел поблизости. Интересно, когда же мы вернемся домой и что мне с учебой делать. Надеюсь, не заставят летом учиться вместо пропущенного…

4 мая, воскресенье

Наконец стало известно, что с папой. Маме сообщили, что он в больнице вместе с несколькими другими пожарными, которые первыми оказались на месте аварии. Причем их всех еще 27 или 28 апреля вывезли в Москву. Получается, что в тот день, когда он приходил домой рано утром, он уже был облучен и его, наверное, еще тогда нужно было срочно отправить на лечение. А он вернулся обратно!

Мама сказала бабушке, что ей нужно ехать в Москву как можно скорее. Но с билетами очень сложно из-за праздников – все только и катаются туда-обратно. Наверное, придется лететь самолетом, а это дорого. К тому же мы уехали почти без денег. У мамы что-то лежало на сберкнижке, но получить эти деньги в Киеве нельзя…

Я сказал, что тоже хочу поехать к папе, поскольку мне все равно пока учиться негде и несколько дней ничего не решат. А мама считает, что одной ей будет проще в Москве разобраться, что к чему, да и билет придется покупать только один. Поэтому пока мне лучше остаться у бабушки с дедом.

8 мая, четверг

Мама уехала позавчера. Удалось купить билет на поезд, помогли люди из штаба, которые занимались эвакуированными. Мама сказала, что ей предложили подписать бумагу с обещанием никому не рассказывать о том, что происходило в Припяти и на станции в день аварии и потом, при эвакуации.

Она подписала и через полчаса взяла в кассе билет до Москвы по «брони».

Сегодня звонила из Москвы. Папа лежит в военном госпитале и к нему пока не пускают. Но она нашла врача из его отделения, и тот сказал, что состояние в целом стабильное, однако потребуется лечение. Это мне бабушка передала. Стабильное – значит хорошее, то есть оно не ухудшается? Кажется, так…

19 мая, понедельник

Давно не писал, потому что писать особо было нечего. Мама по-прежнему в Москве, остановилась у какой-то своей давней знакомой, вроде они вместе учились или что-то вроде того.

Папу ей разрешили навещать. Она говорит, что он стал очень худой и бледный, мучается от постоянной головной боли. Ему несколько раз делали переливание крови, каждый день дают много разных таблеток. Но он старается вести себя бодро – по крайней мере, в ее присутствии. Говорят, там лежит почти вся их смена – человек тридцать или около того, так что ему не скучно.

Я маме сказал, что начал ходить в школу. Нас всех, эвакуированных, пока определили вместе учиться, во вторую смену – почти целыми классами. Но уроков почти не задают, в основном только объясняют. К тому же некоторые ребята болеют. Нам объявили, что нормально начнем учиться с первого сентября, а пока всех переведут в следующий класс с хорошими отметками.

Но я постараюсь, чтобы отметки были хорошими сами по себе, а не потому, что нам стараются их завысить. Папе будет приятно.

По телевизору сказали, что обстановка вокруг станции нормализуется, а уровень радиации падает. И еще – что все участники ликвидации получают необходимое лечение. Наверное, все будет хорошо.

25 мая, воскресенье.

Сегодня почти месяц прошел с аварии. Осталась неделя до конца учебного года. Я перехожу в 7 класс. Никогда не думал, что буду оканчивать школу в Киеве…

30 мая, пятница.

Ура, завтра я с дедушкой еду в Москву, к папе. Маме удалось добиться, чтобы ей выделили место в гостинице МВД, и теперь она может ездить к папе каждый день. Очень хочется поскорее его увидеть!

1 июня, воскресенье.

Сегодня ездили с мамой и дедушкой в госпиталь. Но всех троих не пустили, сказали, можно только вдвоем, поэтому дедушка остался ждать на проходной.

Папу я сначала не узнал. Он похудел, наверное, раза в два. И почему-то совсем лысый. Я сначала думал, что он так сам подстригся – мало ли, может, волосы обгорели или еще что. А потом смотрю – у него и бровей нет… Он говорит, это такая специальная прическа, чтобы отличать тех, кто на станции был во время аварии – мол, чтобы врачи с уважением относились…

Я сказал, что буду каждый день приезжать.

5 июня, четверг.

Все неделю с мамой ездили в госпиталь. Вчера нас не пустили, сказали, там какие-то медицинские мероприятия проводят, велели приехать через день.

7 июня, суббота.

Сегодня приезжали в госпиталь, видели там тетю Наташу - ее муж вместе с папой служил и тоже в госпитале лежит. Мама ее увидела и сказала мне пойти погулять за проходной. Я подождал минут двадцать и зашел обратно. А мама с тетей Наташей стоят и плачут. Оказалось, у нее муж вчера умер…

К папе снова не пустили – без объяснений. Не только нас, еще кого-то тоже.

Достали, блин, своими тайнами!

11 июня, среда.

Вчера ночью в госпитале умер папа.

Два последних дня мама звонила его врачам, сегодня они попросили ее приехать. Сказали, лучше без детей – то есть без меня. С ней поехал дедушка. Мама велела мне посидеть с Надеждой Федоровной – это администратор из нашей гостиницы, они с мамой дружат.

Я не верю, что папы нет. Это нечестно!

15 июня, воскресенье

Сегодня папу похоронили. Я хотел на него посмотреть, но гроб был закрыт. Только фотография. Народу было мало, но маме выделили военную машину и солдат, чтобы отнесли папу к могиле. Сказали, что все расходы за счет государства.

Мама хотела, чтобы его отвезли в Киев и похоронили там, но ей не разрешили. Не знаю, почему.

А вечером мы уехали. Мама говорит, что, может, немного позже она добьется, чтобы папу перевезли к нам, поближе к дому. Но это потом. Она вообще сейчас говорит мало. Больше плачет.

1 сентября, понедельник.

Я, наверное, больше не буду вести дневник. Это последняя запись – пусть остается так, как есть. К тому же не думаю, что в моей жизни произойдут события, более важные, чем те, что уже произошли.

Сегодня начался новый учебный год. Меня окончательно определили в школу, неподалеку от дома, где живут бабушка с дедушкой. Маме пообещали, что она получит жилье взамен нашей квартиры в Припяти. Она хочет поселиться рядом со своими родителями, чтобы помогать им. Правда, мама в последнее время тоже чувствует себя неважно, но собирается все равно выйти на работу.

Я решил, что должен хорошо учиться и хорошо закончить школу. Не знаю, получится ли у меня – но буду очень стараться. У меня неплохо получается с физикой и математикой, хочу выбрать профессию, связанную с атомной энергией.

То, что произошло на нашей станции, то, что убило папу и многих его друзей – не должно было произойти. Я хочу, чтобы эта работа перестала быть такой опасной, и этой цели собираюсь посвятить свою жизнь…

А еще я написал стихотворение. Мне хотелось бы посвятить его всем, кто погиб во время аварии на Чернобыльской АЭС, и тем, кто умер месяцы спустя. Пусть об их подвиге помнят оставшиеся жить…

Небо Припяти

Апрельским утром потемнело небо

Земля вздохнула, подавляя стон…

И, как голодный за краюхой хлеба

Рванулся вверх безжалостный огонь.

А город жил, и люди в нем любили

И вишен цвет, и дождь, и детский смех.

А в этот миг невидимая гибель

Тянулась - к каждому. И выбирала. Всех…

Шагнувшим в пламя

                 с Богом – или с матом,

Не за награды, деньги или лесть

Им жить хотелось, как и всем солдатам

Но больше жизни значат Долг и Честь!

Мы часто слышим: «Он погиб героем…»

И иногда мы даже помним их…

Но никогда, наверно, не откроем,

Как сделать шаг, спасая жизнь других.

Мы помним даты, вехи и названья

Мы пультом мир листаем – как в окне.

И размышляем, сидя на диване

Как это больно – побывать в огне…

С годами правда выйдет

                               – или небыль

Героев нет. Остались лишь венки.

Но, как и прежде, голубеет небо

В прозрачных водах  Припяти-реки…